Всякий сознательный Украинский должен написать свои воспоминания … Это святая обязанность наш.
Евгений Чикаленко
Тяжело определить, в каком возрасте у человека приходит потребность раскрыться правдой. Глубоко осмыслить жизнь, прожитая собой и близкими.
Наибольшей побуждением к писанию воспоминаний о большой семье Гелетиив-клубов, их единомышленников, которые принимали активное участие в освободительной борьбе украинского народа 30-50 годов XX века, было и есть понимание того, что они не успели оставить после себя никаких написанных мемуаров, потому преждевременно погибли — кто на поле боя, а кто в тюрьмах и ссылках. С вершин прошлых лет в наше время, вроде независимой Украины, когда бездуховность и потеря памяти все больше распространяется на фоне дальнейшей русификации, изучение не такого уж далекого прошлого, на наш взгляд, является не только актуальным, но и непременно необходимым.
Освободительная борьба 30-50 лет занимают особое место в героической и одновременно трагической истории Украины. На сегодняшний день интерпретируются по-разному, обычно взгляды оказываются диаметрально противоположными. Этому мы обязаны навязанному тоталитарной коммунистической системой негативизма и замалчивание такого уникального явления, которое не имеет (и дай Бог чтобы и не мало) аналогов в истории остальных народов Земли, которые были вынуждены приобретать свою независимость.
Официальная советская история сознательно замалчивали, что всего за 40 лет (1914-1954 pp.) Насильственной смертью погибло более 20 миллионов Украинские (эти данные ежегодно уточняются, и, к сожалению, не в сторону уменьшения …) от рук поработителей — России, Польши, Германии. Коммунистическое лжеучения настолько отравило человеческие сознания, фактически стало грубых из форм духовного рабства.
Отмечая 70-летнюю годовщину Пирятинской трагедии, мы должны избавиться своей политической безразличия, иметь как образец и указатель тех, кто боролся нашу независимость не в пустых разговорах, а делом утверждал, что "ще не вмерла Украина" (наша "украинская" власть за годы , независимости и до сих пор не смогла признать истинную роль борьбы ОУН-УПА в деле получения независимости, почтить память десятков миллионов наших предков, были уничтожены поработителями).
В сегодняшних проблемах мы должны, в первую очередь, обвинять себя — потому, что только благодаря нашей политической апатии и распыленности национально-патриотических сил, в очередной раз, мы после одержанной победы позволяем представителям партноменклатуры и олигархических кланов удержать власть.
Мы ведем речь о обыкновенные украинские семьи, уничтожены коммунистическим режимом. Трагедия наших родных проецируется на трагедию многострадальной Украины. НЕ согрешив против истины, с уверенностью можно указать, что такая судьба постигла сотни тысяч семей — фундаментов нашей нации, без которых существование самого народа ставится под большой знак вопроса. Сквозь наши сердца прошла трагедия дедов, отцов, братьев и сестер, вступились за честь Отчизны, смело встали в неравной борьбе с коричневой и красной чумой. Неумолимое время с каждым днем лишает историю главного — достоверности, которая запечатлена в памяти очевидцев. Только они своими правдивыми воспоминаниями могут сделать бесценный вклад в большое дело раскрытия "белых пятен 'замалчиваемой и гонимой правды — даже спустя столько лет независимости архивные данные репрессивных органов закрыты для доступа, там скрывает наша власть? Чего боится? Внушает надежду, что наше больное недостаток исторической правды общество выздоровеет, потому что все более разворачивается волна широкой любопытства к прошлому, идет сознательное переосмысление многих сторон жизни, новое понимание освободительной борьбы УПА.
Существенную страницу освободительную борьбу времен Второй мировой войны внесли земли Западной Украины — Волынь и Галичина. Так распорядилась судьба, что наши семьи имели непосредственное отношение к событиям на этих территориях. Семья Гелетиив с деда-прадеда жила на хуторе, носивший аналогичное наименование и входил составной частью древнего села Пирятин (первое упоминание датируется 1508 годом). Семья была довольно зажиточной, это позволило старшему сыну Григорию получить высшее образование. С позиций чисто крестьянской философии, чтобы не пострадало хозяйство, старшая сестра Анастасия Гелетий стала женой Андрея Клуба из с. Добросина, участок Лесные, а, в свою очередь, сестра Андрея вышла замуж за брата Анастасии — Ивана. Брак молодежи принимали в один день: одна пара в храме с. Боброеды, а вторая — в Добросинский церкви. Обе семьи были национально сознательными, понимая, что пока на украинской земле хозяйничает оккупант — добра не будет. Крестьянство, кроме воров, испытывало двойного угнетения — национального и социального.
В предвоенные годы польская оккупационная власть делала все, чтобы лишить нас единства, даже устроиться на работу можно было только полякам и римо-католикам, или тем кто "становились" ими, отрекались своего рода и народа. Это вызвало сопротивление украинского народа, который группировавшихся в патриотические объединения, создавались ячейки ОУН. Согласно нарастали и репрессии …
Не обошла чаша сия и семей Гелетиив и Клубов. Был заключен в Березу Картузскую Андрей Клуб, а его шурин Григорий Гелетий, что учительствовал на Волыни, в городке Колки, был привлечен к уголовной ответственности за организацию в 1937 году экскурсии на место битвы под Берестечком. Однако, благодаря друзьям из Луцка избежал тюрьмы и вынужден был перевестись с Колок в сельскую школу с. Олыка возле Луцка.
Вспомним немного историю. Со времен упадка Киевского княжества у нас практически не было государственности. Постоянно ее боролись с переменным успехом. Хмельницкая конец польскому произволу, но результатами этой победы коварно воспользовались наши соседи, московитяне. Пренебрегли заключенному договору как равной с равным и свободной со свободной. Лучшие наши земли забирали московские вельможи, мы становились Малороссией, колонией москалей. Царские борзописцы подменили историческую правду. Еще со времен Ярослава Мудрого мы были признанной Европейским государством, имели престольные связи почти со всеми крупными государствами. В то время о московском княжество в Европе не знали. Для них это была дикая Азия. Когда московский царь Петр присвоил себе титул царя Российского, Франция первой официально протестовала: как можно быть царем земли, которой никогда не владел и ее владыкой ни был? Мудрый Мазепа вступился за поругану Украины, и распри среди казачества привели к поражению. Долгие века бедную рвали и рвут различные оккупанты. — Полностью, Иван, разделяю твое негодование, что мы потеряли свой исторический шанс стать независимым государством в 1917 году. Наши духовники были неопытными политиками, поверили в утопию построения вселенского рая в царской империи. Во второй раз после доверчивого Богдана Хмельницкого были обмануты московско-большевистскими правителями, проданные в жертву иностранцам. Чтобы не повторить исторических ошибок, нужно потратить много усилий на воспитание национального сознания нашего народа, его культуры. Не исключено, что еще много крови будет пролито за это святое дело. А ты бы хотел сделать эту титаническую работу одним махом?
… После сентябрьских событий 1939 Григорий Гелетий остается работать в Олицкого школе. Педагогический коллектив пополнился учителями, прибывших из России и восточных регионов Украины. Началось установление новых порядков, заведение новых учебных программ. Были запрещены уроки закона Божия, выброшенные из употребления слова «сударь», «господин», «коллега». Обязательным стало обращение за «товарищ» (несмотря, что он мог быть тамбовской волком). Идеологический пресс давил со всех сторон, школьные классы превращались на выставки портретов новых вождей. "Ожел Бялый" был заменен серпастым-молотковым гербом. Везде развешаны красные флаги. Кто из шутников вывесил красный флаг даже на школьном … туалете, что вызвало очередное совещание у директора по вопросам бдительности, враг не дремлет. Слабоумным полищукам утра до вечера вбивали в головы, что «первый сокол — Ленин, второй сокол — Сталин», а их «соколиные» свершения были такой тайной, что и не передать. И шила в мешке не утаиш: из уст в уста передавались вести о страшных злодеяниях большевиков — И искусственно устроен голодомор на Восточной Украине, и страшные застенки на Соловках, и массовое уничтожение церквей, храмов, и расстрелы священников, представителей интеллигенции, хозяев-крестьян. Неутешительную перспективу для волынян провозглашала остроумная частушка, что скоро не будет «ни хлеба, ни свиньи — один Сталин на стене». Народный устный телеграф приносил ежедневно новые факты арестов, запретов. Бандитское лицо вчерашних освободителей раскрывалось все больше. Минутная эйфория освобождения от шляхты проходила, притихли и те, что исповедовали лозунг «пусть хуже — чтобы другое». Росла сознание, поменяли шило на мыло. Глухая стена недовольство вызвала усиленную «работу» карающих органов новой власти. Энкаведистских "не дремучее глаз» пристально следило за каждым шагом «ненадежных» (их списки были заранее составленные местными членами КПЗУ), особое «внимание» уделяли учителям из местных и ученикам старших классов.
Согласно постановлению новой власти, все дети, окончившие повшехны школу, должны были сесть за школьные парты: требовалось пройти, как поговаривали между собой некоторые учителя, курс социалистического перевоспитания. В седьмой класс, где классным руководителем временно был назначен Григорий Гелетий, пришло много молодежи 16-17 лет — умных, остроумных, которые критически расценивали события 1939 года. Своими независимыми взглядами на жизнь они не раз ставили в неловкое положение своего наставника, обложенного как волк различными инструкциями и запретами. Среди этой массы переростков выделялись Валентина Трофимович (племянница хозяина дома), Николай Юскевич, Петр Шалукевич. В ноябре, когда готовились проводить впервые на землях Западной Украины праздника Октябрьской революции, появились листовки антисоветского содержания, нелегальная литература, которую, не на шутку перепуганный директор находил даже у себя в кабинете. Поднялась паника, приезжали комиссии, проводились классные собрания, отмечалось на враждебное окружение, необходимость быть бдительными. Грозные распоряжения директора предупреждали, что виновные будут немедленно исключены из школы и осуждены как преступники, даже к смертной казни.
События в школе заставили Гелетия пойти на довольно рискованный шаг — предостеречь молодых борцов от возможных драматических последствий, оказать помощь таким неопытным подпольщикам.
Первая четверть заканчивалась довольно спокойно, если не считать довольно досадной столкновения с директором школы после открытого урока по украинской литературе. Большинство присутствующих, даже инспектор районо, хвалили Григория Семеновича за высокую эрудицию, хорошую подготовку учащихся, их активность на уроке. Директор был другого мнения и пригласив учителя в свой кабинет, не скрывал крайнего раздражения.
— Товарищ Гелетий, — зеленый от ярости, глухим голосом рычал руководитель школы, — кто вам разрешил, в которой нашей программе вы встречали имена Грушевского, Винниченко, наконец, Олеся ?! Но это же враги трудового украинского народа, буржуазные националисты!
— Простите, — попытался возражать учитель, — но «поют, плачут соловьи и бьют песнями в грудь» — классический пример литературной метафоры. Грушевский, Винниченко признаны во всем мире лояльными русофилами, далекими от «национализма».
— Как смеете еще так отрицать! Вам, что, Ленин не авторитет ?! Мудрые указания дорогого вождя Сталина ничего не значат ?! Плевал я на ваши метафоры. Олесь сбежал за границу — уже этого достаточно, чтобы забыть навсегда. Ваши Грушевским и Винниченко лизали сапоги Петлюре, том кровавом бандиту, что пролил столько невинной крови.
— Это уже как смотреть … — но директор не дал возможности закончить фразу, оборвал на полуслове.
Все мы должны смотреть более-шовицькимы глазами, руководствоваться только одним учением Ленина-Ста-лина.
Я в моей школе не потерплю различных националистических выкрутасов. Мы, большевики, НЕ позволю ломать хрупкие детские души враждебной пропагандой.
Долой изуродованным, незаслуженно оскорбленным вышел от директора Григорий Семенович. Как дальше терпеть таких неотесанных болванов?
— Надо же дожить до такого позора, — не мог успокоиться учитель, — я уже «товарищ»! Кому? Этому обезьяноподобных, только что слезли с дерева? Оно имеет право калечить нашу прекрасную украинский язык ненужными словами? Лучших сынов относит к врагам украинского народа. Ой, пришел конец света!
До конца света было еще далеко, но наступала пора, которая своей жестокостью превзойдет средневековую инквизицию, все ужасы Данте ада.
… Весна 1940 была ранней. Ученики старших классов стали часто пропускать уроки, — помогали родителям в работе на полях, огородах. Учителя вынуждены сквозь пальцы смотреть на такие Ц / нарушение школьной дисциплины. Школьные заботы, организация литературных вечеров, выставок и еще разные срочные сборы и педсовета были легальной повседневной работой Григория Гелетия. Вторая — нелегальная работа: организация новых ячеек ОУН, проведения на хуторах учений, распространение нелегальной литературы, — требовали и времени и особой конспирации! Валя Трофимович вместе с небольшой группой учеников старших классов прошла в марте идеологический обучение, которым руководил Григорий Семенович, и была принята в члены ОУН. Она проявляла удивительные способности и конспиратора. Наладила, не вызывая малейшего подозрения, известные только ему секретные способы переправы к тайников листовок, запрещенной литературы. Умело организовывала нужны встречи связистов ОУН с Григорием Семеновичем. Под носом в энка-ведистив могла свести учителя с Проводником ОУН по Волыни Иваном Скопьюк, областным хозяйственным Сергеем Качиньским («Остап»), членом Провода Орликом. Летние каникулы пролетели как одно мгновение: под прикрытием сбора фольклора Волыни можно было забираться в самые отдаленные уголки Волыни, вместе с семьей провести пару недель в лесной избушке Колковского лесничего — собирать ягоды, купаться в Стырь, ловить рыбу. Невозможно было догадаться, что за таким спокойным отдыхом сельского учителя скрывается напряженная, связана со смертельным риском, работа (к сожалению, так мало известных фактов).
Новый учебный 1940/41 год начался напряженно, без того радостного возбуждения первых дней обучения после каникул. Районные организации приступили к формированию в школе партийного, комсомольского, пионерского ячеек. Начали действовать рассадники подозрения, провокаций. Теперь неуккомсомолець имел право заявить, что опытный учитель проводит уроки не по марксистско-ленинскими принципами, или донести парторгу школы, учитель математики Шалукевич течение урока ни разу не произнес фамилий Ленина или Сталина. На педагогических совещаниях только и слышно было, что педагоги плохо несут ученикам основы марксистско-ленинской идеологии, пренебрегают мудрыми сталинскими указаниями об усилении классовой борьбы в обществе, недостаточно развенчивают суть украинского буржуазного национализма, НЕ прививают революционной бдительности молодому поколению. Даже во время перерывов в коридорах школы чувствовалась некая непонятная сдержанность.
Все напоминало тишину перед бурей. И она налетела шквалом арестов на школу. Первыми «взяли» 12 октября 1940 учителя Всеволода Терешкович Шалукевича и ученика 9-го класса Юскевич Николая Федоровича. На праздник Покрова арестовали 9 человек, среди них Валентину Моисеевна Трофимович, ее отца Мусия Трофимовича, завуча школы Федора Максимовича Лучковского. Школа напоминала растревоженный улей. Ученики старших классов группировались по 2-3 человека и о чем шептались между собой, учителя старались не разговаривать, лишь молча здоровались.
Не задерживаясь, в классе после уроков Гелетий направился домой. Внимательно просмотрел полочки книг, разобрал бумаги. Ценные вещи: кольцо, золотые часы, другие золотые мелочи, деньги — сложил в отдельный пакетик.
Разбросав все книги, перерыв все вещи, после обыска в доме Гелетия, начальник Олицкого энкаведистов Халабайда отпустил понятых, велел учителю идти за ним. Возле дома стоял известно всей Олыке «черное авто». Следствие по Олыке проводил Мазурец. Ни один из 16 арестованных не узнал предъявленных обвинений. Все подсудимые были перевезены в луцкую тюрьму.
Следствие Олицкого подполья закончилось 2 января 1941 («подписали двухсотка»). Желаемых дознаний не получили, никаких более-менее весомых доказательств обвинения не имело. Очные ставки с Иудой, что продал своих коллег-учителей и учеников, учителем украинского языка Славинским (сын местного священника, есть данные, что проживает в Польше) также не принесли результатов.
Арест Проводника ОУН Волыни на сочельник задержал проведения суда над 16-ю Олицкого жителями. Пытками и нечеловеческими издевательствами выбивали с Ивана Скопьяка признаний. В луцкую тюрьму попали сотни людей.
Суд состоялся 9 апреля 1941. Проходил при закрытых дверях. Каждому обвиняемому было предоставлено «последнее слово» (еще в те годы большевики «играли» в законность) Григорий Гелетий от имени подсудимых выступил не в свою защиту, а обвинитель палачей.
Григория Гелетия осудили на 10 лет тюремного заключения.Засуджених не успели вывезти из луцкой тюрьмы — началась война с Нимеччиною.Ранок 23 июня 1941 войдет в Книгу Памяти, как страшное преступление большевизма, как акт вандализма — массовое уничтожение узников луцкой тюрьмы .Нехтуючы общечеловеческими нормами морали и гуманизма, нелюди-большевики расстреляли во дворе тюрьмы сотни людей.Одиници врятувались.Серед спасенных был и Григорий Гелетий (позже он все это расскажет в изданной 1942 во Львове труда «Пытки в луцкой тюрьме», которую нам в сих пор не удалось найти).
Запомнилось его возвращения. Пришел в растерзанном, окровавленной одежде (лежал до ночи на дворе тюрьмы, завален трупами расстрелянных), худой, изможденный. Не один вечер рассказывал соседям об издевательствах, которые терпели в луцкой тюрьме, о мужестве арестованных.
С Колок Григорий Гелетий в конце августа 1941 поехал на Львовщину, чтобы выяснить судьбу родителей. С каждым днем немцы показывали свою людиноненавицьку хищную суть, но в большинстве украинского народа теплилась надежда на то, что два хищника перегрызутся, ослабнут в борьбе друг с другом, а потом народ, собрав все патриотические силы, разорвет, наконец, вековые узы (полагались на помощь вынужденных союзников Кремля, что не допустят красной заразы в Европу). История распорядилась иначе. Победив Германию, коммуна стала душить остатки украинского освободительного движения (при молчаливом согласии остальных демократических государств Европы и Америки). В Украине почти десять лет лилась кровь воинов УПА, членов ОУН, сотни тысяч членов их семей вывозились эшелонами в Сибирь, Среднюю Азию, на Дальний Восток.
Черными днями для многих семей Пирятина, как и для семьи Гелетиив, стали праздничные дни Преображения Господня, в народе — Спаса. В Пирятинском лесу вместе с десятками других расстреляли Григория и Ивана Гелетиив, которые "являлись активистами украинских националистов, состояли в банде УПА, принимавшим участие в ВООРУЖЕННЫХ столкновения против частей Красной Армии. 19 августа 1944 года братья Гелетей Иван и Григорий Семенович были убиты во время ВООРУЖЕННИХ столкновения отряда Красной Армии с Бандоу, участниками которой они являлись "(из докладной начальника Магеровского РОНКВД ст. Лейтенанта Шевцова). Членов семьи с санкции прокурора Львовской области (отца — Гелетия Семена Ильковича, 1880 н .; мать — Гелетий Евдокию Матвеевну, 1884 г.р. .; сестру — Гелетий Анну Семеновну, 1927 р.) Выселили в восточные области СССР. Все имущество было конфисковано.
Уничтоженной была семья Клубов. За участие в УПА Андрея и его брата Павла родители были вывезены в Комсомольск-на-Амуре. Жена Андрея скрывалась с детьми у родственников, на Святой Вечер 1950 хозяев (где скрывалась Анастасия Клуб) и Анастасию с детьми насильно переселили в с. Добросин к чужим людям.
В доме была тайник — по неизвестным причинам в ней произошел взрыв, хозяев и тех, кого поселили, арестовали. После жестоких допросов Анастасия умерла в тюрьме Бригидки (г.. Львов), а ее малолетних детей Машу и Ивана взяла на воспитание семья.
Андрей Клуб был арестован 15 января 1947. Издал сосед-провокатор (по определенным причинам его фамилия не называем) их убежище, которую долго не могли отыскать энкаведисты. Его судили в г.. Львове, присудили 15 лет строгого режима и выслали в Магадан (погиб при невыясненных обстоятельствах в 1949 году).
Ежегодно траурно-скорбный Пирятин на Спаса чтит память борцов за нашу независимость, которые были расстреляны в этом лесу. Сюда прибывают родственники, близкие, знакомые погибших, гости из разных уголков Украины.
Наши потомки должны знать правду, ибо только истина сделает нас от духовного рабства, удержит от повторения ошибок прошлого. Сегодня святым для всех патриотов Украины завещанию — указателем остается: либо построим независимую Украину, или погибнешь в борьбе за нее.
Отмечая 70-летие Пирятинской трагедии, мы должны понимать нынешнее состояние Украины, подлые посягательства восточного соседа — России, нашего исконного врага, но правда за нами, и мы обязательно победим. Украинская нация неистребимая!
Ярослав ГЕЛЕТИЙ.
